Курнаков Николай Иванович

Курнаков Н.И. — ученый-садовод, легенда Ленинградского ботанического сада.

Он начал свою трудовую деятельность в 1902 году, когда сад назывался еще Императорским ботаническим, директором его был знаменитый Э.Л.Регель, а сам Курнаков - крестьянский сын в возрасте девятнадцати лет впервые попал в это царство растительности и красоты да так и остался в нем до конца своих дней. Лишь дважды за всю свою жизнь он покинул Ботанический сад - первый раз в 1919 г., когда ушел на гражданскую войну, и второй - в 1944 г., выполнив до конца свой гражданский долг...

Николай Иванович пережил вместе с садом и тяжелые годы гражданской войны, и беспрецедентное наводнение в Ленинграде в 1924 г., и радостное время больших надежд - время восстановления страны после разрухи.

Но более всего известны заслуги Н.И. Курнакова в годы Великой Отечественной войны. Он возглавил спасательные работы, предложив снести растения в одну оранжерею, отапливаемую печками-времянками и кострами, для поддержания которых разбирались заборы и настилы. А когда замерз водопровод, носили воду из Невы...

Во время блокады Ленинграда им и его соратниками была спасена большая часть ботсадовской коллекции суккулентных растений, около двух с половиной тысяч растений трехсот видов ценных и крупных кактусов, в том числе 100-летние экземпляры Ferocactus wislizenii и Echinocactus grusonii, 80-летние экземпляры маммиллярии Доната и Cereus peruvianus. Кактусы заполонили всю его небольшую квартирку, оставив своему хозяину и спасителю только место для отдыха.

Весной 1942 г. по инициативе и при активном участии Курнакова в Ботаническом саду было высажено 200 видов декоративных растений, а в госпиталях и больницах Ленинграда появились букетики цветов. Весной же 1943 г. цветы уже были везде - у заводских проходных, на площадях и в скверах, знаменуя неодолимую силу гуманизма.

За героический труд и заслуги перед Родиной в день своего 60-летия Н.И. Курнаков был награжден орденом Трудового Красного Знамени.

Книга, написанная им в соавторстве с крупнейшим ленинградским знатоком кактусов В.М. Дьяконовым "Кактусы и их культура в комнатных условиях. В помощь любителям культуры растений", были издана Ленинградским государственным университетом в 1953г. уже после смерти Н.И. Курнакова.

Этого человека на стало почти сразу после войны, но он по-прежнему является примером самоотверженного труда и преданности делу.

Использованы материалы статьи Бумажнова Ф.Т. "Наше наследие".

Николай Иванович Курнаков

И.М. Васильева

Ботанический институт им. В. Л. Комарова РАН

Санкт-Петербург, Россия

Николай Иванович Курнаков пришёл работать в Императорский ботанический сад девятнадцатилетним молодым человеком в 1902 году. Это было время расцвета Ботанического сада. В конце XIX века его директор Э.Л. Регель вывел Санкт-Петербургский Ботанический сад на одно из первых мест в Европе. Тогда Сад обладал крупнейшей коллекцией живых растений, где кактусы и другие суккуленты были представлены наиболее полно за всю историю его существования. Не случайно эти растения, такие необычные для наших широт, сразу же поразили и привлекли внимание молодого садовода. Привлекли и уже не отпускали.

Всю свою трудовую жизнь - а это более 40 лет - отдал Н.И. Курнаков изучению и выращиванию суккулентов. За время работы Николая Ивановича менялся видовой состав коллекции суккулентов, изменялась и ее численность. Он пережил с ней и тяжелые годы революции, и послереволюционные годы хозяйственной разрухи, когда, казалось, никому уже нет дела до такой «экзотики» как кактусы. Но в любое, даже самое трудное время, находятся люди, которые сохраняют и передают следующему поколению кажущиеся иногда совсем ненужными в сложные переходные моменты истории духовные и материальные ценности. Современники считают их чудаками, не понимающими смысла жизни и потребностей времени. Ну кому нужны какие-то кактусы в революционную эпоху ломки и перестройки всего и вся! Однако именно благодаря этим «чудакам», мир сохраняется во всем своем многообразии, и то, что считалось не так давно ненужным и устаревшим, вдруг вызывает к себе новый интерес. Так произошло и с кактусами.

Закончились Первая мировая и Гражданская войны, отгремели революции, народ стал возвращаться к обычной жизни. Захотелось украсить свое жилище чем-то необычным, оригинальным, снова возник интерес к кактусам. Вот почему в 1938 году в «Трудах Ботанического института Азербайджанского филиала Академии Наук СССР» появляется первая статья Н.И. Курнакова «Кактусы и их культура в комнатных условиях». Николай Иванович к этому времени уже являлся опытным садоводом. Ему было что рассказать и чем поделиться с первыми любителями кактусов в нашей стране. Соавтором этой работы был В.М.Дьяконов, крупнейший знаток кактусов в Ленинграде, создавший их коллекцию в Ботаническом саду Ленинградского университета. К сожалению, эта работа сразу стала малодоступной для любительской аудитории, так как вышла небольшим тиражом (всего 1200 экз.) в издании, которое распространялось лишь по специализированным библиотекам и научным учреждениям. Однако именно она явилась основой для будущих книг Н.И. Курнакова. В этой работе, впервые на русском языке, помимо географического и систематического обзоров, были даны основы агротехники кактусов. Это и выбор места, и освещенность, и температура содержания в разные периоды года. Много внимания уделено вопросам полива, опрыскивания, составу землесмесей и посадке кактусов, а также способам их размножения. Не забыты были и способы борьбы с вредителями и болезнями кактусов.

А в мире уже гремели раскаты Второй мировой войны. Она приближалась и к границам нашей страны. Перед Великой Отечественной войной в коллекции Ботанического сада, которой вот уже почти 30 лет отдал Николай Иванович, насчитывалось около 1000 видов и разновидностей, из них кактусов — 694 таксона.

В тяжелейшие годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг. и блокады Ленинграда всем живым коллекциям Ботанического сада был нанесен огромный ущерб. В годы блокады погибли почти все тропические растения, а большую часть спасенных составили кактусы и другие суккуленты. Основная заслуга в спасении этих растений принадлежала учёному-садоводу Николаю Ивановичу Курнакову. Трудно представить, что все это огромное «колючее хозяйство» он держал в своей небольшой квартире, где все было занято растениями: подоконники, столы, пол и т.д. Лишь небольшая дорожка вела к свободной от кактусов кровати. Только цереусов им было спасено 48 экземпляров, трихоцереусов — 59, гимнокалициумов — 55. А ведь значительная часть из них — это растения, выращенные из семян в 30-е гг., полученных из Германии, в том числе от известной немецкой фирмы Хааге и монографа семейства Кактусовые Курта Баккеберга.

Скупые строчки статьи Н.И. Курнакова о спасении и опыте восстановления коллекции кактусов в самое тяжелое время, зимой 1941—42 г. рассказывают и о том, как сохранялись растения в самые холодные месяцы на квартирах сотрудников Сада, и о весеннем «стационаре» в оранжерее А°23, где топились времянки, и об «оживлении» обмороженных растений. С большой любовью пишет Николай Иванович о восстановлении своей любимой коллекции кактусов. «Поработать с ними пришлось, как с малыми детьми. Обмороженные места растений загнивали; подрезкой, дезинфекцией, присыпкой толченым углем мы добивались залечивания ран». Срезанные части кактусов затем укореняли заново или прививали. С наступлением теплой погоды кактусы были перенесены в полутеплый парник, где при тщательном уходе им дали окрепнуть (многие из них даже зацвели) и подготовиться к следующей, не менее тяжелой, зимовке 1942—43 гг.

За свои заслуги перед Отечеством Н.И. Курнаков был награжден орденом Трудового Красного Знамени, а в поздравительном адресе от 1 декабря 1943 г. в честь его 60-летия были такие слова: «В годы тяжелой разрухи Гражданской войны, в год большого наводнения в Ленинграде в 1924 г. и особенно в годы Великой Отечественной войны с немецкими захватчиками, когда Ботанический институт и Сад переживали особенно тяжелые времена, Вы показали беззаветную преданность делу, самоотверженно спасая народное достояние. Лишь благодаря вашей энергии, опыту и знаниям оказалось возможным спасти кактусовые, орхидные и другие музейные коллекции живых растений».

Николай Иванович вместе со своей коллекцией дождался снятия блокады и окончания войны, но здоровье его, как здоровье и силы многих ленинградцев, переживших это страшное время, было подорвано. Его не стало почти сразу после того, как русский народ отпраздновал великую победу. Человек ушел, но осталась коллекция растений, сохраненная ценой его жизни.

А еще остались книги. Они продолжали выходить уже после смерти автора. Так уже в середине 1945 г. вышла в свет книга тогдашнего заведующего Ботаническим садом Н. В. Шипчинского. Примечательно, что она была подписана к печати 7 мая 1945 г., т. е. за два дня до окончания войны. В предисловии к этой книге сказано, что она была написана «при постоянной консультации Н.И. Курнакова», а «вся рукопись тщательно просмотрена» им. Глава «Кактусы» была (в несколько переработанном виде) взята из работы 1938 г. В 1953 г. Ленинградский университет издал отдельной книгой эту работу Н.И. Курнакова и В.М. Дьяконова, дополнив их систематическим обзором коллекции кактусов Ленинградского университета с большим количеством оригинальных фотографий, выполненных в ботанических садах Университета и Ботанического института.

Прошло 60 лет со дня снятия блокады Ленинграда. Ушли из жизни многие люди, причастные к спасению и восстановлению коллекции суккулентов Ботанического сада, люди, совершившие один из множества «незаметных» подвигов Великой Отечественной войны. Нет людей, но есть ещё растения, которые держали в руках эти люди и которые обязаны им своей жизнью.

«Пальмовая ветвь, залитая кровью».

Вера ИНБЕР

"Моя шляпа и шпага, которые я купил перед отъездом в Стокгольм, также были унесены волной. Но благодаря богу я вышел живым из такой ужасной опасности..."

Что это? Начало романа XVIII века? Нет, это взято из письма шведского ботаника Иогана Петера Фалька к его учителю Линнею. Фальк описывает свое путешествие из Швеции в Петербург, где он впоследствии заведовал так называемым "Аптекарским огородом". Старинный аптекарский огород - это и было начало современного ботанического сада, гордостью Ленинграда. Тесная связь между Фальком и Линнеем не прекращалась. Они посылали друг другу письма и семена растений. Кто знает - не растут ли и сейчас в Упсале питомцы Ленинграда. И наоборот, проходя по аллеям нашего ботанического сада, не встречаю ли я там растений, уходящих своими корнями в Швецию, в ту самую Упсалу, где мне довелось побывать в 1934 году. Ленинградскому ботаническому саду 230 лет.

Там есть деревья, посаженные еще царем Петром. Там есть, вернее была, пальма "Левистона Южная", подаренная Потемкину Екатериной Великой. Это высочайшая в Европе пальма и сама была великим деревом, для которого была выстроена специальная оранжерея. Все эти африканские, южноамериканские и китайские деревья были подлинные тропики, взращенные человеческой заботой. Над этими райскими деревьями были не властны невские ветра и метели. Вечное лето царило здесь под стеклом. Целые поколения ученых-садоводов, ботаников и натуралистов отдали все свои силы этому саду.

А потомки этих немцев в ледяную ноябрьскую ночь разрушили фугасными бомбами всю эту редчайшую красоту. От взрывов бомб вдребезги разлетелись все стекла теплиц. Стужа дохнула на дремлющие в теплоте тропики. И все пальмы, все папоротники, все орхидеи и лианы - все это погибло в несколько часов. В звоне падающих стекол, в грохоте и огненных вспышках, полубезумный от отчаяния, метался по оранжереям старейший работник ботанического сада Курнаков. Его изрезало стеклом, обожгло огнем. Он вздымал руки в высоту к "Левистоне Южной", как бы умоляя ее: живи! Но та качала царственной главой. К утру она была мертва.

"Это было, - так сказал нам Курнаков, - как если бы ледниковый период внезапно надвинулся на тропики".

И он был прав. Германский фашизм, подобно ледниковому периоду истории, обрушился на цветущую европейскую культуру. И воцарилась смерть. Жутко теперь в мертвых оранжереях. Пучки безжизненных листьев при порывах ветра издают печальный звон, подобный звону железных кладбищенских венков. Ласточки влетают в разбитый купол и исчезают, как будто стремясь как можно скорее уйти из этого царства запустения. Саговая пальма невысокая, но с могучим чешуйчатым стволом и перистыми листьями неслыханной пышности лежит, как мертвый страус, засыпанный собственными перьями. И только "Левистона Южная" вздымается колонной разрушенного храма.

"Понадобится двести лет, чтобы возродить все это", -говорит старый Курнаков. На лице у него белеет шрам от раны, полученной им в ту трагическую ночь. Запустение и тишина. И все же... не совсем. Круглая низкая оранжерея с резервуаром для воды, где произрастала знаменитая "Виктория Регия", уже возрождается к жизни. Вставлены выбитые стекла, резервуар снова наполнен водой. Плавучий термометр снова показывает нужную температуру. Мелодически капают где-то мерные капли. Теплый воздух навевает истому и маленькие, величиной с чайное блюдце, листья - внуки и правнуки погибшей "Виктории Регии" - плавают в воде. На одном из таких листов сидит кремовая бабочка.

Старик Курнаков, озабоченно глядя вверх, говорит: "Как она сюда влетела? Очевидно, где-то еще не заделано стекло". Вокруг воды, на каменной ограде, стоят молоденькие пальмы. Мы узнаем, что это дети "Левистоны Южной". Не хочется уходить отсюда. Здесь снова зацветает вечно прекрасная жизнь. Но ее судьба неизвестна. Счастье ее хрупкое. Если не бомбежкой с воздуха, то очередным, почти ни на один день не прекращающимся обстрелом все это может быть разрушено в одну ночь, в один час, в одну минуту. Европейская культура, ее многосотлетние сокровища в опасности. Одни уже погибли, другие под угрозой гибели. В Англии разрушены строения времен Шекспира. Погиб Руан - жемчужина французского средневековья. Вторично разрушен Реймский собор. Сожжена и разрушена Пулковская обсерватория в Ленинграде. Сожжены и разрушены дворцы под Ленинградом. Непоправимо повреждены деревья ленинградского ботанического сада. Кто может поручиться, что такая же участь не постигнет их братьев и сестер в Упсале? Символ мира - пальмовая ветвь - залита кровью. Это будет продолжаться до тех пор, пока будет существовать германский фашизм, пока будет жить гитлеризм.

Дети наших растений и наши собственные дети находятся в смертельной опасности. Их подлинная жизнь начинается только после смерти гитлеровской Германии.

26 августа 1942 года